Коровы на каруселях: рассказываем, как живет единственный на Южном Урале совхоз, который не погиб в 90-е
Въезжая в многие села России, человек первым делом видит скелеты заброшенных коровников — руины некогда могучих совхозов и колхозов. Совершенно иная ситуация при въезде в село Коелга в ста километрах от Челябинска. Гостя встречает не разруха, а грандиозная стройка. На окраине поселения возводят новые коровники на несколько сотен голов. Это тот редкий случай, когда совхоз после развала СССР каким-то чудом сумел перейти на рыночные рельсы и стал успешно развивающимся предприятием. Кстати, название менять не стали: совхоз остался совхозом.
В гости к современным южноуральским колхозникам, а точнее совхозникам, приехали и «Хорошие новости». Мы посмотрели, как собирают кукурузу и доят коров, и узнали, как пахнет силос. Забегая вперед, расскажем: мягко говоря, не очень.
Совхоз основали в 1970-х. Сорок лет им руководил Иван Никандрович Шундеев, умерший в глубокой старости в 2015 году. Теперь у руля стоит его сын Анатолий Иванович. Он сумел не только сохранить предприятие, но и вывести его на новый уровень. Теперь это один самых крупных производителей и поставщиков молока в регионе.
На «Коелгинском» живут 8000 коров, из них 3600 — молочных. Неподалеку от коровников — гектары различных культур: пшеница, овес, подсолнечник, раньше даже выращивали техническую коноплю, но с ней много возни. Нас повезли на уборку кукурузы. Из нее делают силос — корм для животных. Его не продают (разве что местным жителям в небольшом объеме), а дают своим буренкам. Пахнет он, конечно, специфически: едкий запах клешнями цепляется за волосы и одежду, и человек, поработавший рядом хотя бы полчаса, благоухает силосом, пока не примет душ и не сменит одежду. Впрочем, рабочие на «Коелгинском» к этому запаху привыкли, шутят, что химический запах лосьонов и дезодорантов воняет страшнее, а здесь все природное.
На поле нас повез управляющий Коелгинским отделением Ярослав Яцынич. Несмотря на должность «управленца» и 140 человек в подчинении, Ярослав и сам частенько садится за руль комбайна или трактора.
— Я подбираю людей так, чтобы не было разницы, начальник или нет. Если встал трактор, колесо пробило — значит, все, кто есть, быстро бегут к этому трактору. Бригадиры, механики, начальники — неважно. Мне нужен результат, чтобы техника работала, продукцию получали, — объясняет Ярослав.
Ярослав до 12 лет жил в Еманжелинске, потом переехал в Коелгу. После школы отучился в аграрном техникуме на механизатора и с тех пор работает в совхозе.
— Поле надо любить. Это человеку должно быть дано, без этого нельзя работать в поле, — говорит Ярослав.
По его словам, он не променял бы поле ни на какую другую работу. Говорит, в офисе никакой романтики. А вот полевую романтику ценят даже его дети: 9-летний Иван и 14-летняя Виктория.
— Я ей говорю «Ты же девочка!», а ей надо сюда, — смеется управляющий. — И сын все время: «Вези меня в поле, я хочу в поле, на тракторе кататься».
Механизаторы всегда готовы прокатить желающих — и детей, и любопытного корреспондента «Хороших новостей». Мы отправились в путь с механизатором Виктором Плетеневым, который работает в совхозе еще с начало девяностых, почти тридцать лет.
— Комбайн современный, удобный, не то, что раньше. Сейчас такая техника, даже кондиционер внутри есть! — хвастается Виктор своим комбайном.
Рабочее место Виктора напоминает кабину самолета: множество датчиков, кнопок, показателей, причем все — в цветах российского флага, даже рычаг переключения скоростей. Места немного, но водителю хватает. Виктор сбрасывает тапочки и остается в носках — так удобнее. За 12-часовую смену получается собрать 300-400 тонн кукурузы — жатка комбайна измельчает злак, и получившаяся масса отправляется в прицеп трактора, который следует параллельно комбайну.
Жена Виктора тоже трудится в совхозе, на току, там зерно перерабатывают, сортируют, сушат. Семейных династий, кстати, в совхозе немало. Например, есть три брата и сестра по фамилии Ревенко, а их отец лишь недавно выше на пенсию. Продолжается династия семьи Голых: отец — заслуженный ветеран, всю жизнь проработавший в совхозе, теперь там работают его сыновья, дочь и зять. Парни крутят баранку за трактором, дочь — сводит дебет с кредитом в бухгалтерии.
Пересаживаемся в другой комбайн, к Ивану. Он работает механизатором около 20 лет — сразу же, как получил права. Весной — сеет, осенью — убирает. Говорит, что вполне доволен жизнью. Правда, жалуется на погоду.
— Грязь мешает, сыро. Нынче погода не дает нам доубрать. Вот и буксуем, — ворчит Иван.
Мы решаем больше не отвлекать механизаторов и отправляемся к коровам и их жилищу. Сейчас на въезде в Коелгу строятся новые коровники, один на 400, а другой на 800 мест — это будет самый большой коровник на Урале. Рядом с ними расположен доильный зал, причем необычный: карусельного типа. Внутри непрерывно вращается большая платформа, туда заходят коровы, к ним крепят доильный аппарат, за один круг (10-12 минут) животное доится, после чего сходит с карусели и отправляется назад по специальному коридорчику. Работники в обязательном порядке дезинфицируют вымя до и после доения. Платформа рассчитана на 36 мест, но совсем скоро здесь откроют второй доильный зал, еще больше: с платформой на 72 места. Более того, доильный зал будет соединен проходом с родильным залом, где появляются на свет телята.
По новым залам нам проводит экскурсию директор совхоза — Анатолий Иванович Шундеев. Он даже внешне не отличим от своих комбайнеров, трактористов, технологов — простой, держится скромно, со всеми на равных и всегда в полях. Куртка, правда, какая-то фирменная, дорогая. Говорит, что хорошая кожа не так сильно впитывает терпкий, сводящий с ума силосный запах. Доильный зал — это его гордость, в области таких залов больше нигде нет.
— Все на автоматике. У каждой коровы на шее есть ИНН — идентификационный номер. По номеру компьютер ее опознает и собирает всю информацию — когда и сколько она доилась, — рассказывает Анатолий Иванович.
Здесь много уникальных разработок, которые Шундеев, инженер по образованию, помогал конструировать. Например, приспособление, которое позволяет фиксировать корову при проведении медицинских процедур. Коровы в Коелгинском совхозе — «антипрививочники», почему-то не любят вакцинироваться и пытаются убежать или лягнуть ветеринара.
А еще у недавно родивших коров теленка не отбирают от матери, а сначала перемещают его в клетку возле «родильной камеры». Мама может общаться со своим малышом. И самих молодых мам теперь доят прямо там же. Анатолий Иванович помог сделать конструкцию, которая защищает доярку от копыт недавно отелившийся коровы и бережет нервы всем участникам процесса.
Собранное молоко работники охлаждают специальной машине — чиллере — и затем его забирают покупатели.
Наш рассказ о Коелгинском совхозе вышел бы слишком пасторальным, если бы не проблемы. Они есть, в том числе из-за санкций. До начала экономической блокады России, СПК «Коелгинский» львиную долю своего молока поставлял компании «Данон». С 2022 года крупнейший игрок ушел. Было непросто, но сейчас ситуация постепенно выпрямляется. Молоко скупают отечественные производители — это же не бредовая одежда Louis Vuitton — молоко нужно всем и всегда. Поэтому Анатолий Иванович смотрит в будущее с оптимизмом и философски замечает, что слово «кризис» в китайском языке состоит из двух иероглифов. Один означает «опасность», а другой представляет собой «возможность».
