«Думали, он 200, а он кричит: „Не дождетесь“»: медсестра из Челябинска рассказала о работе в военном госпитале

Медсестра клиники ЮУГМУ Олеся Гаврилова недавно получила удостоверение ветерана боевых действий: в августе она вернулась из Луганска, где трудилась медсестрой в военном госпитале и ухаживала за ранеными бойцами — делала инъекции, перевязки, ставила капельницы. Олесе 44 года, это была ее третья поездка в зону СВО. 

«Хорошие новости» встретились с этой мужественной женщиной и записали истории о стойкости бойцов во время дренажа, госпитальном юморе и детских письмах. 

— Было много случаев, когда бойца объявляли 200-м (то есть, мертвым — прим. ред.), но спустя время он возвращался живой, хоть и раненый, контуженный. Один боец был тяжело ранен, и вдруг как в тумане слышит: про него передают по рации, что он 200-й, а он из последних сил кричит: «Не дождетесь, я живой, я не сдамся! Рано меня хоронить!», — вспоминает Олеся.

Еще один боец после выполнения задачи добирался до своих позиции почти целый месяц. Когда закончились все припасы, он делил шоколадный батончик на маленькие кусочки, чтобы на дольше хватило. Питьевую воду скидывали на дронах, правда, не всегда для этого была возможность. Медсестра вспоминает: солдат был жутко худой, изможденный, уставший. В госпитале его откормили-отпоили, привели в порядок и, конечно, подлечили.

Все попавшие в госпиталь солдаты стесняются, когда хрупкой женщине-медсестре приходится их мыть и переодевать. Единственный выход для Олеси — шутить и подбадривать своих подопечных. Те тоже стараются находить успокоение в юморе. 

— Однажды я переодевала бойца в одежду, которую нам прислали с гуманитарной помощью, потому что его одежду невозможно сохранить (одежда раненого бойца, как правило, срезается и утилизируется, чтобы не было заражения. прим. ред.) Беру кофту а-ля девяностые, с оленями. Он говорит «Олеся, зачем я её буду надевать?». Я говорю «Ничего, мы дети девяностых, это наше», — смеётся медсестра.

Другого бойца привезли с обширной сквозной раной плеч, ему надо было делать перевязки, дренаж. Для Олеси это был первый дренаж в жизни. Доктор все рассказал и показал, а дальше — сама.  

— Боец говорит: «Давай бинт». Я даю, он им зажимает зубы с силой. Это очень больно. Обезбол мы ставим, но не наркоз же. У меня самой руки трясутся, говорю: «Терпи, пожалуйста». Он: «Да терплю, делай!». И сквозь зубы рычит.  

Такой дренаж нужен каждый день в течение двух недель. Руку спасли, сейчас боец уже год дома, продолжает разрабатывать пальцы.  

— Рвётся обратно на фронт, ругаю его, — вздыхает Олеся.

В госпитале было стабильно не меньше сотни бойцов. Все они, по словам медсестры, всегда «на юморе» — по-другому никак. Поют песни, травят анекдоты, играют в домино. 

Олесе, кстати, придумали свой позывной, даже два: «Челяба» и «Кудрява» (из-за кудрявых волос). 

— Один мальчишка-контрактник услышал, что меня «Челябой» зовут, говорит: «О, ты из Челябинска? Я тоже!». Разговорились о Челябинске, кто чем занимался здесь, кто где работал. Он из Чурилово, Андрюшкой звать. Молодой совсем, 21 год, — улыбается Олеся. 

В госпитале она встретила не только земляков, но и военных с другого континента — кубинцев, приехавших в Россию и заключивших контракт с Минобороны. Выяснилось, что они домино любят не меньше русских — медсестра нередко заставала их за игрой.  

— Кубинцы нас научили говорить «Te amos» — «Я тебя люблю». А сами научились хорошо ругаться на русском, — смеётся Олеся. 

Однажды в госпиталь привезли 18-летнего бойца с ранеными ногами, который пролежал в поле три дня. 

— Ноги — в решето, в них грязь, опарыши. Мы все это доставали, — вспоминает Олеся. — Надо было ампутировать пальцы, а парнишка попросил оставить хотя бы один. Вот ему и оставили большой палец на левой ноге.

К слову, ампутация — больная тема для медсестры. Однажды она побывала в отеле в одном из прифронтовых городов, переделанном под госпиталь. 

— Столовая была на первом этаже. И вот после обеда к лифту выстраивалась вереница из инвалидных колясок. Мужчины разного возраста, национальностей, с разной степенью травм и ампутаций. Жуткое зрелище, — с содроганием говорит медсестра. 

Один случай ей особенно запомнился. Очередной «прилёт», но слишком громкий, словно прямо над госпиталем. Нужно срочно выводить пациентов. Вывели, а затем приказ — выносить тех, кто остался в инвалидных креслах. Вместе с Олесей работала еще одна медсестра, молодая девушка — вдвоем им было ясно сложно спустить взрослых мужчин на колясках. 

— Бегу по лестнице, у меня сердце колотится. Казалось бы, привыкаешь к прилётам и эвакуациям, но тут накатил страх. Думаю: «А если не успею? Дома дети»... — голос Олеси дрожит. — Выводим первого, он на костылях. Спускаемся по лестнице, смотрю — навстречу бегут пять моих пацанов, из нашего отделения. На меня такая гордость нахлынула... Они ведь сами должны были прятаться, но помогли.

В больнице Олеся написала стихотворение.  

Я в госпитале на бойцов гляжу 
В надежде — им уже не больно. 
Тех, кто без сил, я с ложечки кормлю, 
Замерзших — одеялом теплым я накрою. 
Бывает так, что среди ночи  
Боец с палаты выбегает весь в поту. 
Кричит: «Ложись! Сверкнуло в небе что-то!». 
Хватаю за руку, в реальность привожу. 
Опять зовут. То приступ, то кровотечение. 
Бегу на помощь, докторов зову. 
Адреналин стучит, и силы на исходе, 
Но времени нам нет на слабину.

Иногда в подвалах приходилось сидеть по несколько часов, особенно ночью. И Олеся часто думала о детях. Дома ее ждали 15-летняя Виктория и 14-летний Тимофей. Пока мама помогала спасать наших солдат, дети жили с папой и бабушкой, но очень скучали по маме. Олесе даже пришлось пропустить выпускной дочери. 

— На Последний звонок я попросила других родителей купить от меня букет. Дочку вызвали на сцену, поздравили, вручили букет от моего имени. Мне потом прислали видео — было очень трогательно, она плакала, — признается Олеся.

Со многими бойцами Олеся подружилась и продолжает общаться. На недавний день рождения бойцы ей прислали цветы и видеопоздравление в соцсетях. А вернувшийся боец из Екатеринбурга с позывным Фет даже лично приехал в Челябинск. 

В завершение нашего разговора Олеся попросила присылать бойцам письма. В госпитале парни все время читают детские письма — иногда вслух, иногда украдкой, незаметно вытирая слезу. Все стены госпиталя увешаны детскими рисунками Некоторые бойцы сохраняют себе эти письма и рисунки как оберег и напоминание, за что они сражаются.  

Фото: Надежда Тютикова, личный архив Олеси Гавриловой