От бесплодия к тройне: рассказываем, как семья из Челябинска не сдалась и стала многодетной за один день

Семь лет назад Рузалина и ее муж Антон ждали одного ребенка, но УЗИ показало, что малышей три! Такого поворота супруги не ожидали. Оказалось, что это еще не самое сложное — все испытания были впереди.
Историю семьи Мищанчук читайте в материале «Хороших новостей».
Начало. Эко и «тройная» беременность

Супруги — Рузалина и Антон Мищанчук были в браке уже семь лет, а детей все не было. Врачи поставили страшный диагноз — бесплодие.
— Бесплодие было неясного генеза: у меня — все «окей», у мужа — все «окей»: почему не получается — никто из врачей не знает. А когда ты не знаешь своего врага в лицо, то не можешь ему противостоять, — поделилась Рузалина.
Супруги решились на ЭКО. Первый прокол был в 2015 году.
— Подсаживали две яйцеклетки — ничего не прижилось, — вспоминает Рузалина, — Я решила: «Чего тянуть?» и в 2016 году, сменив клинику, сменив врачей и вообще весь подход, пошла на второе ЭКО. Врач-репродуктолог Ольга Геннадьевна — специалист высокого профиля и просто чуткий человек, умудрилась оформить все квоты: прокол был бесплатный. Взяли анализы с прошлого года. Причем первое ЭКО у меня было полностью платное, потому что там не было квот, сложная очередь, не оформить и так далее, а Ольга Геннадьевна сделала все буквально за пару месяцев, и я попала на квотное место.
Через 10 дней после процедуры Руза пришла на прием к врачу, УЗИ проводила другой специалист.
— ХГЧ был высоким, я уже знала, что все хорошо, я была счастлива, — рассказывает Рузалина, — Мне делают УЗИ, и врач спрашивает:
— А сколько пересаживали?
— Двоих, — отвечаю.
— Странно, перепроверьте! — говорит она медсестрам.
— Что не так? — спрашиваю.
— Просто у меня здесь три...
— Как три? Пересаживали точно двоих, — говорю я, а сама в шоке.
Рузалине объяснили, что такое бывает: одна из яйцеклеток делится на монозиготных, однояйцевых близнецов, а во второй развивается еще один ребенок.
— Получилось, что у нас Маркел и Филипп — монозиготные однояйцевые близнецы, которые похожи друг на друга, как две капли воды, и Лев — их родной брат, который внешне от них отличается, — рассказала Рузалина.
Беременность Рузы прошла легко, был токсикоз, но терпимый. Живот поначалу вообще не мешал, он был маленький, интенсивно расти начал только после 4 месяца. Дети развивались в три раза быстрее, чем обычно: каждый набирал нужный ему вес, как одноплодный ребенок.

На родах было 11 врачей: три врача — на каждого ребенка и два — на меня
Предварительную дату родов врачи ставили на 11 апреля, но дети появились на свет 21 января. Схватки у Рузы начались в воскресенье утром, когда в роддоме не было ни главврача, ни спец-бригады. Собирали тех, кто был на дежурстве.
— В операционной — 11 человек: детский реаниматолог, три врача на каждого ребенка и два врача на меня, ведь дети родятся недоношенными, у всех должен быть КУВЕС (Аппарат с автоматической подачей кислорода и поддержанием температуры и влажности, оптимальных для ребенка — прим. ред.) и ИВЛ, — рассказала Рузалина.
Детей доставали с разницей в одну минуту. Лев родился весом один килограмм и 315 граммов, Маркел — 960 граммов, а Филипп — 980 граммов. Близнецы были меньше Льва, потому что Лев «прикрепился» быстрее и по всем УЗИ был старше на 3-4 дня!
Врачи не знали: выживу ли я, выживут ли дети
Малыши появились на свет раньше срока и с маленьким весом, поэтому их ждали тяжелые испытания — несколько операций.
— Сначала провели клипирование артериального протока сердца у Льва — проток не закрылся и происходил лишний заброс крови. Это «обжигало» легкие, плохо влияло на сердце: он не мог дышать, был на ИВЛ. Маркел тоже был на ИВЛ, Филипп был на ИВЛ всего один день. Малышам подключали СИПАП (компрессор, который реагирует на дыхание и подает дополнительный воздух в дыхательные пути — прим. ред), — вспоминает Рузалина.
Дети были на высокочастотном ИВЛ, и вроде бы все в порядке, но через два месяца малышу Льву снова делали операцию — на глаза.
Дети долго были в тяжелом состоянии. У Льва в роддоме начался сепсис. У Рузалины случилось внутреннее кровотечение, и тоже начался сепсис. Маму малышей вновь оперировали. Руза лежала с заражением крови две недели в реанимации.
— Это очень сложное время для нас. У меня был отек мозга, отек всего тела. И не знали: выживу ли я, выживут ли дети: из-за недоношенности врачи ставили им десятки диагнозов! Это сейчас мы, Слава Богу, смотрим на нас и как будто это вообще было не с нами, в другой жизни. Но на самом деле в тот момент ты проживаешь свой личный ад, которого никому не пожелаешь. Два месяца я пролежала в роддоме, в хирургии, потом в гинекологии, а дети провели в больницах три месяца, — делится Рузалина.

Первого из роддома Руза забрала Филиппа. Это было 4 апреля. 27 апреля домой приехали Марк со Львом.
Дома семью Мищанчук ждали другие сложности. Дети не умели сосать и плохо глотали, поэтому почти не набирали вес.
— Это была не радость материнства, а состояние на грани выживания. Я один раз заснула стоя в душе. Настолько устала. Я практически не спала, потому что дети орали все время. Не одновременно, а по очереди. Несколько дней подряд дома не выключался свет, потому что все время кто-то не спал. Но спасали бабушки — мама и свекровь. Без них я бы не справилась — это было нереально. У нас на каждую взрослую женщину приходилось по маленькому «тяжелому» ребенку, который вечно срыгивал, страдал и орал, — рассказала Рузалина.
По ее словам, детям сделали операции на мочеполовую систему.
— У мальчишек была патология формирования мочеполовой системы. Это такой внешний дефект, который на здоровье никак не влияет, его можно устранить только хирургическим путем, — пояснила Рузалина.
Одному малышу сделали операцию в Челябинске, с другим — дважды летали в Москву.

Сложности продолжались. В какой-то момент Руза заметила, что Маркел перестал расти.
— У Марка был врожденный порок сердца. Оказалось, что из-за того, что оно плохо работает, организм не растет. Поэтому кардиохирург принял решение провести операцию сейчас (вообще ее делают в 5 лет). Операция проводится на «холодное» остановленное сердце, в это время кровообращение организма ставится на аппарат. Это был самое сложное испытание для меня: ты сам ведешь ребенка на операцию, но ты не знаешь, запустится ли его сердце после того, как его отремонтируют, или нет. Это было просто ужасно. Это страх какой-то вообще неимоверный. Вот после этой операции, наверное, стало немножко полегче. И, наверное, тогда я выдохнула. Я подумала, что дальше все будет легче и наконец-то нас «зацепит» радость материнства, — говорит Руза.
Но семью Мищанчук ждало еще одно, последнее испытание.
Последнее испытание

Дома Рузалина и дети были на постоянном контроле у врачей. Малыши все еще были под угрозой, так как им несколько раз переливали кровь.
— Все, кому переливают кровь, должны проходить инфекциониста от полугода до года, — рассказала мама мальчиков, — И однажды нам пришел очень странный анализ крови Льва. Щелочная фосфатаза порядка 3,5 тысячи единиц. При норме до 400. Я скидываю результат анализов врачу, врач пишет, что такого не может быть. При таких показателях, печень не работает. «У вас, наверное, ошибка в лабораторном исследовании, пересдайте», — сказала врач. Потом позвонили из лаборатории и тоже попросили переделать анализ, потому что они таких показателей никогда не видели. На следующий день идем, пересдаем кровь и через сутки нам приходит анализ: щелочная фосфатаза 4,5 тысячи единиц! И мы вообще не понимаем, что происходит.
По словам Рузалины, врачи так и не выяснили, причину таких высоких показателей фосфатазы в крови Льва. В течение полугода она снизилась сама, но после этого у мальчика перестали подниматься лейкоциты (и когда болеет, и когда здоров). То есть, у ребенка пропала функция иммунитета. Льву поставили иммунодефицит.

— Далее мы пытались выяснить откуда у нас этот иммунодефицит, генетически он или приобретенный. В итоге выяснилось, что он все же не генетический. И это было Слава Богу, значит можно справиться. Но, когда мы сдавали тесты, врачи нашли генетическую болезнь Шарко-Мари-Тута. При ней может происходить полная атрофия рук и ног, до полного отсутствия функции ходьбы. Она проявляется на втором десятке жизни человека. Болезнь неизлечима, от нее нет лекарств. Сейчас мы каждый год обследуется в Санкт-Петербурге. Мы можем просто ждать: атрофируются мышцы либо не атрофируются. И надеяться, что изобретут какое-то лекарство и можно будет остановить болезнь или излечить. Но, пока мы живем с таким диагнозом, неизлечимым, пожизненным, диагностированным официально, но не падаем духом, — рассказывает Руза.

Через несколько дней мальчикам исполнится 7 лет. Сейчас они ходят в подготовительную школу, занимаются дзюдо, посещают хореографию, пение, робототехнику.
Мальчишки оказались абсолютно разными. Лев — спокойный, тихий. Марк — импульсивный, но при этом дисциплинированный и ответственный. Филипп — самодовольный и упрямый.
Это стало заметно год назад — характеры, поведение у детей отличаются, хотя воспитываются они одинаково.
— Это говорит о том, что все мы рождаемся очень разными людьми, с очень разной генетической матрицей в поведении, в характере, в амбициях и во всем остальном. Мы все рождаемся какими-то определенными, интересными личностями, — говорит Рузалина.

Сейчас, спустя время, мама мальчиков говорит, что перенести все сложности ей помогли близкие, которые поддерживали ее, постоянная работа с психологом и вера в Бога. Малышей крестили в роддоме, когда им было две недели.
— У нас у всех свой путь, который мы не выбирали, но при этом мы живем свою счастливую жизнь и радуемся тому, что у нас сегодня есть! — поделилась Рузалина.
В этой истории может возникнуть вопрос «Где же все это время был папа?». По словам Рузалины, из-за того, что на реабилитации и восстановление детей нужно было очень много денег, ее супруг Антон эти годы работал сначала в Тобольске Тюменской области, затем в городе Свободный Амурского края, потом снова в Тобольске, где строит промышленное предприятие.
Но эти сложности показали силу человека и готовность на все ради своей семьи.
— Когда многие браки из-за сложностей распадаются, наша стала намного крепче. Мы стали настоящей командой! — говорит Рузалина.
Антон пока продолжает работать в Тобольске, до конца строительства завода осталось еще два года, после этого семья наконец-то воссоединится.
Ранее «Хорошие новости» публиковали спецрепортаж, в котором многодетная мама рассказывала о том, как ехать в поезде с четырьмя детьми и не сойти с ума.
Текст: Людмила Белышева
Фото: личный архив семьи Мищанчук