«Муж вернулся с СВО и мы переехали за город»: рассказываем, как семья из Челябинска поменяла образ жизни и не пожалела

Евгений Кутепов вместе с женой Евой и 4-летней дочкой Ярославой переехали из Челябинска в поселок Трубный. Евгений – казак, долгое время не мог уговорить жену переехать в свой дом. Почему Ева, которая думала, будто жизнь за городом – это бесконечные огороды, обшарпанные дома и уныние, решилась на переезд, и как складывается их жизнь сейчас, читайте в материале «Хороших новостей».

Ребята, расскажите свою историю. Как возникла мысль о переезде? 

Ева: История началась давно, еще в детстве моего мужа. У родственников Евгения есть дача в Малом Куяше. Женя в подростковом возрасте вместе со своим, ныне покойным, дедом построили там дом, потом второй (оба летники), баню – много всего на участке. В молодости, в силу личных обстоятельств, Женя даже прожил там осень, зиму и весну, чтобы отгородиться от людей. Я повторюсь, это были летники, для зимы не предназначенные! Но Жене там так нравилось, что он смог даже прозимовать в этих летних домиках! 

Евгений: Из-за семейных разногласий доступ к этому месту был закрыт в течение более пяти лет. Но еще и до ссоры у меня не было возможности заниматься там хозяйством. Считал своим, да не вышло… И с тех пор мечтал о своем доме. Я же казак! Казаки всегда жили обособленно: воины-земледельцы, хозяева своей земли. Кто-то уходил на защиту границ Родины, но вернулся, оставив ратный путь, чтобы служить Богу, своей земле. Вот для меня этот путь был близок, я внушал его жене. 

Ева: А я как раз абсолютно городской житель! Никогда не стремилась в деревню или на природу: мне цивилизация нравится. У меня было представление о частных домах как о чем-то очень обшарпанном, холодном: туалет на улице, бесконечная картошка, которую нужно окучивать, травить вредителей, какие-то заросли малины, которую не очень-то и хочется есть. Насекомые. Грязь, так как помыться можно только в бане, а ее каждый день не затопишь. Но все поменялось, когда Женя в октябре прошлого года ушел добровольцем на СВО (Евгений служил в казачьем батальоне «Ермак», структурно входящим в добровольческое подразделение БАРС-15. Прим. ред.) Тогда я познакомилась с женой бойца из Челябинска, который служил там же. Она в своем доме в Синеглазово живет. Как-то Маруся пригласила меня к себе в гости. Я увидела, как она живет, и поняла, что частный дом — это совсем другое. Все как в городе, только больше, свободнее, нет соседей, природа, чистый воздух. 

Евгений: Связи на фронте не было. Когда в госпиталь с ранением попал, дозвонился до жены, она мне «с порога» заявляет, что готова к переезду в свой дом. Говорит, я согласна! В декабре я был дома, с тех пор ждали выплат. После получения начали смотреть объекты.

Кроме выплат были еще какие-то сбережения или пришлось что-то продавать? 

Евгений: Покупка дома обошлась в 5 млн рублей. Мы долго искали объект, который бы соответствовал всем нашим пожеланиям и условиям банка. Брали сельскую ипотеку под 3 процента, а при ней банку нужно, чтобы дом был не старше пяти лет, земли категории ИЖС и т.д. 2 млн у нас было — осталось из федеральной выплаты 3 млн за ранение после СВО. И 3 млн взяли у банка — это максимум, который выдается по сельской ипотеке.

Ева: Моя и мужа квартиры остались в городе, мы их не продавали.

Были ли какие-то трудности? Ремонт, достройка? Во сколько обошлось? 

Евгений: Мы старались найти объект, который НЕ нужно ремонтировать или достраивать. Были другие варианты: дом в поселке Кундравы, который был больше и дешевле, но там надо было доделать целиком второй этаж. Либо построить с нуля, но тогда пришлось бы ждать 4-5 месяцев (по каркасной технологии это быстро, но на тот момент у застройщика еще не был приобретен участок для строительства). А нам важно было уже переехать и жить. 

Ева: Хотя риелторы говорят, что семь из десяти сделок — по загородному жилью, вариантов было совсем немного: около десяти, но поездили мы знатно, фактически по всей области. Причем этот вариант в Трубном был первым, который мы выбрали. Мы в него буквально влюбились. Но потом он пропал, думали, купили его. И он же стал последним. Это знаете, как если вернуться после нескольких отношений к своей первой любви. 

Евгений: Дом был готов к проживанию. Опять же, повторюсь, это не деревня, это именно загородное жилье: здесь отопление, водоснабжение, электричество, канализация, удобства в доме — в общем, все как в городе.

Трубный условно можно разделить на две территории – деревенские дома, которые здесь были изначально, и крупные частные домовладения, в которых живут городские люди (круглогодично или чаще всего летом). 

Здесь участок в 15 соток, можно сказать, что голый. Прежние владельцы имели некий огород, но нам он не нужен, к тому же за ним и не ухаживали особо. 

Для начала мы приобрели вольер за 100 тысяч для нашей третьей собаки (две дома, самая крупная в вольере). Теперь копим на хозблок и дровяник — тоже в 100 тысяч выйдет. В планах баня, гараж, детская площадка. Но, вероятно, уже в следующем сезоне.

С какими трудностями столкнулись при переезде? 

Ева: Переживали за собак. Они у нас дикие, в машине никогда фактически не ездили. Боялись, что крупную придется под снотворным везти, но справились. Даже обычное Яндекс.Такси согласились на перевозку. Ребенок переехал легко, здесь не было проблем. 

Евгений: А вот сборка-разборка мебели и ее доставка потребовали много усилий и вышли в 30 тысяч. Что-то пришлось докупать. Причем доставка до Трубного, естественно, дороже, чем в Челябинске. Неважно, РБТ-техника это или что-то из интернет-магазинов — каждый предмет требовал еще +1000 рублей. Поэтому обстановка обошлась нам еще в 400т. Итого 2,5 млн, чтобы начать жить. 

На природе здоровье улучшилось? 

Ева: У меня было два варианта: либо мне станет хуже в плане моей аллергии и астмы (у меня аллергия на березу, а их здесь много), либо станет резко лучше. В итоге, удивительно, но ничего не изменилось. В городе я реагировала на пыль, здесь — на березу, хотя она и в городе была (мы на ЧМЗ жили, зеленый район). Мужу здесь однозначно лучше, он много двигается, много делает по участку, косит траву, ровняет землю, делал основание под вольер и т.д. Я же как в городе сидела работала, так и тут сижу работаю, и муж постарался создать те же условия, чтобы хуже мне не стало.

Евгений: А как хорошо здесь собакам! Они прям как-то раскрылись, поняли свое предназначение, их здоровье поправилось. Плюс у нас наконец-то нет ссор с соседями, что «развели псарню». Здесь в каждом дворе по 1-3 собаки, никому дела нет, что наши воют и гавкают. В туалет выводим их на поле, даже за него. У нас дом фактически последний: пригорок, улица с пасечниками и в принципе все – лес.

Как на ребенка повлияла деревенская свобода, наверное, много времени во дворе проводит? 

Евгений: Начнем с того, что дочка ходит в садик, поэтому большую часть времени она не дома, а садик особо ничем не отличается от городского. На участке она играет, игрушечных зверят выгуливает, с собаками бегает. Но в целом ее времяпрепровождение не очень изменилось. По вечерам Ярослава смотрит мультики, правда делает это не дома, а на веранде, на свежем воздухе, в подвесном кресле. В выходные к нам приезжают гости, родственники, иногда забирают ее в игровую комнату на Чичерина. Бассейн надувной ей поставили, в городе такое невозможно. 

Ева: Но самое важное — это посещение пони-фермы! Она у нас тут близко, в 15-20 минутах от остановки Трубный. Там Ярослава занимается каждые выходные. Учится держаться в седле, мыть лошадей, снаряжать, в общем, круто. Это, конечно, и в городе было возможно. Но мы бы просто не узнали, что такая ферма есть, если бы не переехали сюда. 

Евгений: Ярослава боится насекомых, поэтому для нее тоже был один минус от переезда.

Сближает ли природа? Как обстановка в семье изменилась? 

Евгений: Сближает — не совсем верное слово. Если раньше мы все делали вместе в квартире, то сейчас, чтобы все успеть, стараемся распределять нагрузку. Ева работает, я выхожу на участок, прибираюсь. Ева готовит еду, я иду за Ярославой в садик. Ева загружает и разгружает стирку. То есть прям сблизиться в плане совместного быта — нет. Но понимание, что мы одновременно делаем что-то, что нужно для нашей финансовой состоятельности, хозяйственно-бытовых нужд или по ребенку, параллельно друг другу, оно создает ощущение плеча рядом. 

Ева: Можно сказать, что это в какой-то мере как раз сближает. Раньше, держась за ручки, шли в магазин, вместе нарезали салатик. Теперь одновременно делаем что-то, что создаёт вкупе массив успешности семьи. Получается, действуем как одно целое сразу в двух направлениях, а иногда и в трех разом. Такой двуглавый орел, у которого одно тело.

И плюс здесь ведь нет такого стресса, как в городе, — пробок, смога, очередей? 

Ева: Не знаю, я не могу сказать, что стресса меньше. Нет особой разницы, в городе я работаю или здесь — стресс идет от самой работы. Меня лично беспокоит, что мы без своей машины и, в случае чего, быстро добраться до города не получится. Нужно подгадать, когда автобус, ехать на нем около часа до Чичерина. Врачей здесь нет, только ФАП, работающий по четвергам. Если нужна помощь мамы или подруг, это тоже не «влет» – надо договариваться на следующий день или даже на выходные. Вот так просто из соседнего дома мама уже не прибежит. 

Евгений: Для меня стресс — это ответственность за владение. В городе я этого не чувствовал. Тут все зависит только от меня. Не расчищу газон – пойдут насекомые. Не расчищу снег – будет трудно ходить. Накосячу с землей – цветы не вырастут. И спрашивать не с кого. Плюс приходится учиться с инструментом обращаться. Если раньше можно было вызвать мастера, чтобы прикрутить детскую лесенку-стенку, то теперь в Трубный либо очень дорого вызывать, либо они в принципе не приедут. 

Ева: В городе мы работали из дома, часто доставку продуктов заказывали: поэтому ни пробок, ни очередей не знали. А сюда самокат не приедет, суши и пиццу не привезет. 

Евгений: Машина нужна, но у нас пока никто даже на права не пытался сдать. Зато здесь в полной мере чувствуется свобода действий. У нас подруга шутит, что мы теперь барин и барыня. Да только крепостное право отменили! (Смеется). В любом случае я надеюсь, что Еве станет лучше, когда кончится цветение. А ребенок будет здоровее на природе. Ведь живя в городе, мы можем не чувствовать выбросов с заводов, привыкли, но они оседают в легких. 

Ева: А еще — в пику тем минусам, что перечислили — нам теперь не тесно! Я, муж, дочь, три собаки, периодически моя мама или друзья. Здесь в два раза больше места, чем в квартире, где мы жили. Есть планы на второго ребенка. В городе у нас бы не получилось «развести» детскую или (на перспективу) детские, рабочий кабинет, кухню, гостиную, нашу спальню. А тут можно. У нас целая комната есть под игрушки Ярославы только.

А свое хозяйство в планах есть? Куры, утки, может быть, козы? 

Евгений: Подруга, о которой мы рассказывали, Маруся из Синеглазово, как раз постоянно предлагает индюшат и еще кого-нибудь в хозяйство. Я тоже задумываюсь о лошадях, благо тут рядом в соседнем доме как раз живёт лошадник. Или о поросятах, барашках. Я в свое время кроликов и перепелов разводил, опыт есть. Но это вопрос лет трёх-пяти, не сейчас точно. 

Ева: Для нас важно было сохранить городские удобства и жить за городом на природе, как будто и не переезжали. Я пока не представляю, как хозяйство совместить с тремя собаками (гонять, наверное, будут и кур, и кого побольше), с ребенком, строительством на участке. Времени совсем нет. 

Евгений, жизнь за городом помогает восстановиться после ранения? 

Евгений: Тут меньше тишины и больше работы, но именно это и помогает пережить стресс после боевых действий. Я чувствую, что я тут нужен, без меня жена не справится, и это ощущение помогает.

Ева: Это проблема многих вернувшихся. Кого-то тянет обратно, кто-то привносит войну прямо сюда, кто-то чувствует себя неприкаянным, если не может в силу ранения вернуться. Для Жени дом — словно награда за всё, что он пережил. Сохранение жизни — уже награда, но дом — словно овеществленное доказательство, что все это было не зря.

Евгений: Я вообще-то педагог-историк по образованию, вместе с женой пишу тексты. Но иногда возникает такое ощущение, что я и правда по своей природе крестьянин. Если не боец, а эта тема пока закончена, то либо крестьянин, либо служитель Богу. Собираюсь учиться на дьякона, возможно, священником стану, сейчас решаем этот вопрос. А вот крестьянство, физическая работа, земля — они мне ближе, будто снимают некую шелуху с души.

Фотограф: Надежда Тютикова

Часть фото из семейного архива