Казалось, что в храме абсолютно все прихожане стояли с вербой. У меня же вылетала из головы традиция освящать её в эти дни, а у церкви вербой торговали только бойкие цыгане, лузгая семечки. У них покупать не хотелось.
Прихожане, между тем, торжественно ходили, помахивая целыми букетами вербы, на которую я смотрел с восторженной грустью.
Уже и служба подходит к концу, батюшка освятил ветви.
"Вот, — думаю, — служба закончится в 20.30, я поеду на речку и там нарву веток". Правда, ехать решительно не хотелось: оделся не по погоде, с собой не было фонаря, раздражала перспектива перепачкаться грязью. Тем более, я мог в принципе остаться без вербы, все-таки место, где она растет я знал очень приблизительно, вернее, думал будто знаю: когда-то, лет 7 назад, бывал у реки, видел вербу или видел другое дерево, которое принял за вербу?
В общем, мысли, как это постоянно случается, когда я прихожу в храм, прыгали, сбивались в кучу и вращались вокруг какой-то второстепенной периферии, плавно обтекая главное: "Верба, речка.. фонарик, ножик вот в рюкзаке, не забыл, как раз отрежу ветки… заправиться надо будет по пути, заправка справа — Лукоил…"
А вокруг шла Служба Лазаревой Субботы. Сам не заметил, как планы о добыче вербы лихо трансформировались в размышления на тему, дескать: "Машина что-то больно много бензина стала расходовать, надо бы посмотреть".
Из морока вывел настойчивый шепот незнакомой бабушки, она протягивала мне три веточки вербы:
— Берите, — говорит.- Я гляжу, у вас нет ничего, наверное, вы не успели за ней сходить.
— Спасибо, — отвечаю.
— Не за что, — сказала бабушка.
Мысли о дороге, речке, машине скукожились и исчезли, уступив место другому.
А по дороге домой все казалось, будто после "не за что" бабушка еще сказала: "Зато не надо никуда ехать". Но это, скорее всего, игры разума и не более того.
