Спецпроект «Скалодром»: как в Челябинске детей с аутизмом спасают при помощи скалолазания

Шестилетний Вова Столяров подходит к администратору скалодрома и спрашивает: «Что делаешь?». Девушка спокойно и привычно отвечает: «Работаю». Мальчик долго рассматривает ее стол, документы и одежду, потом внезапно начинает быстро ходить кругами, то и дело оборачиваясь. Такие многократно повторяющиеся действия бессмысленного характера врачи называют «стимами». Это поведенческие признаки аутизма. С этим расстройством Вове помогает справиться скалолазание.

О диагнозе сына Маргарита Столярова узнала, когда мальчику было три с половиной года. В этом возрасте Вова почти не разговаривал, плохо понимал, что ему говорят, и не мог сформулировать, чего ему хочется. Но если такие особенности еще можно было списать на индивидуальность ребенка («подрастет – заговорит»), то неспособность держать в ручках ложку и привыкнуть к горшку насторожили родителей гораздо серьезнее. В три с половиной года Вове поставили предварительный диагноз «аутизм».

– Нам сказали, что точно диагноз можно будет поставить только годам к семи, но работать нужно – психолог с порога определила, что мы не ее «клиент» и у нас «все плохо». Мы перепробовали многое: ходили по всевозможным врачам, ездили на реабилитации, дельфинотерапию, водили Вову к остеопату,– рассказывает Маргарита. — Сеансы помогали: остеопат нажимал на какие-то точки, и у Вовы как будто прояснялся ум, выправлялась осанка, он на время становился почти другим ребенком.

Однако эффект быстро пропадал и не был «магическим», как того бы хотелось родителям.

– И, кстати, именно остеопат впервые сказал, «вам срочно надо на скалодром». Но мы почему-то об этом забыли, не обратили внимание. Если бы знали, [что это подействует], начали бы заниматься гораздо раньше, – с сожалением признается мама мальчика.

Маргарита вспоминает: когда началась пандемия коронавируса, Вова оказался отрезан от всех своих педагогов и врачей. Заниматься со специалистами онлайн в его случае было абсолютно бессмысленно – нужен был живой контакт. Чтобы мальчик не сидел целыми днями в одном положении и не угасал, родители решили, что нужно выйти на улицу и заняться спортом.

– Он был очень закрытый, такой пухленький, домашний мальчик. Чтобы его расшевелить, мы стали гулять по 15 километров каждый день, играли в футбол. Он стал лазить на турнике во дворе, с каждым разом получалось все лучше, хотя поначалу ребенок не мог забраться даже на нижнюю перекладину, – рассказывает Маргарита.

Поняв, что спорт помогает, папа мальчика, Михаил, записал сына на занятия по скалолазанию — нашел секцию неподалеку от дома. Так Вова попал в «Искру». 

— Знаете, все родители особенных деток проходят через эти мысли — «почему я», «что делать». Без папы у нас бы, наверное, ничего не получилось, ведь он очень поверил в Вову, — говорит Маргарита. 

Спустя пару месяцев занятий на скалодроме родители заметили, что Вова изменился. Мальчик уже ничего и никого не боялся, хотя раньше, по словам мамы, это было их большой проблемой: страх громких звуков, животных, каких-то «огней». В шумном людном помещении он как правило забивался в угол и замирал. Но через полтора года занятия скалолазанием Вова не боится ходить по скалодрому, разговаривать с администраторами и другими детьми. Парень научился застегивать замочки на одежде, чистить зубы, держать карандаши и ручки, рисовать и писать.

— Теперь ему все интересно, он любит все рассматривать, путешествовать, стал очень контактный. Конечно, стимы остаются, но в основном внимание на это обращают дети — спрашивают, «почему Вова у вас странненький». У него пока проблемы с местоимениями и окончаниями в речи, но в целом он все понимает и его все понимают на занятиях, — продолжает Маргарита. 

По словам Альбины Христенко — тренера, которая работает с мальчиком, — хоть аутизм и считается неизлечимым, занятия скалолазанием дают детям с ментальными нарушениями и ДЦП очень многое. Этот вид спорта укрепляет все группы мышц и улучшает моторику, которая сильно связана с работой мозга. Еще скалолазание развивает координацию и точность движений, стимулирует абстрактное и тактическое мышление: детям приходится держать в голове маршрут, запоминать, какой ногой куда встать и какой рукой за что ухватиться.

– Видите, сколько у нас может быть народа, – объясняет Альбина Христенко, пытаясь перекричать детский гомон в зале. – И в этом пространстве, шуме, разговорах дети держат в голове задание, продумывают, как его выполнить. У них улучшается психоэмоциональное состояние и развитие, они лучше ориентируются в пространстве. Приходится понимать, когда подождать, куда отойти или перелезть, как «облезть» соседа, куда повернуться. Ребята сразу продумывают стратегию.

По словам тренера, самое важное для детей с ментальными расстройствами — это сформировать, «включить» инстинкт самосохранения и стрессоустойчивость — например, перед школой. 

— Дети элементарно не теряются, становятся более стрессоустойчивыми, усидчивыми, лучше воспринимают информацию. Могут выдержать 45 минут урока — мы ведь занимаемся по полтора часа. Это, кстати, хорошо влияет на работу с другими специалистами — психологами и врачами, — говорит тренер. 

Родители Вовы в будущем учебном году намерены отправить мальчика в школу. В классе будут учиться дети с особенностями здоровья, но педагоги посоветовали Маргарите и мужу не зацикливать внимание на этом. Главное, что Вова сможет максимально социализироваться. 

— Что касается цифр, чисел, у него какая-то феноменальная память. Например, врач называет ему последовательность чисел, и Вова тут же может назвать их в обратном порядке. И мне рассказывает, какие песни у меня друг за другом идут в плей-листе автомобиля. То есть, проблемы у него именно с социализацией — например, если его спрашивают, что ты будешь делать, если придешь в магазин с десятью рублями, а хлеб будет стоить 15 рублей? Или если сломаешь игрушку друга? Ему трудно сообразить, — рассказывает Маргарита. 

Возвращаясь домой после занятий на скалодроме, Вова не делится восторгами, но Маргарита уверяет: «ему, возможно, ничто так в жизни не нравится, как скалодром». Мама признается, что иногда это единственный «рычаг» против детских капризов и шалостей.  

Два раза в неделю ребенок проводит в зале примерно по полтора часа: половину времени под присмотром тренера разминается, делает упражнения на силу и выносливость, а потом надевает обвязку и идет покорять стены.

С тренером Вова ведет себя спокойно и послушно: за полтора года занятий привык и доверился. Альбина работает с детьми от двух лет и семи месяцев (в этом возрасте дети еще маленькие, но уже могут выполнять простые задания прим. ред) до 12 лет. Занимается этим почти 20 лет — начинала как спортивный тренер, потом заинтересовалась адаптивным скалолазанием. Теперь она пытается выявить, при каких еще заболеваниях помогает этот вид спорта. Сейчас, например, Альбина исследует влияние занятий на здоровье учеников с сахарным диабетом. 

Более очевидна польза скалолазания при нарушении осанки, плоскостопии, сниженном тонусе мышц. Еще одна ученица Альбины 12-летняя Полина (диагноз девочки мы не называем по просьбе родителей, прим. ред.), говорит, что после первого занятия тренер предупредила ее: будут ощутимо болеть все мышцы, зато это поможет стать сильнее.

– Ей нужно было серьезно укреплять спину и ноги, но не все виды нагрузки были доступны – например, беговые, прыговые виды спорта. Чтобы она чувствовала себя увереннее элементарно даже во время ходьбы – просто дольше пройти, не устав, чувствовала себя обычным крепким ребенком, – объясняет мама Полины, Елена Мишурова.

Полина признается: стала сильнее, более гибкой, а еще чувствует, что улучшилась память – ей проще запоминать даты событий на уроках истории в школе.

«Искра» — единственный в Челябинске скалодром, где дети занимаются с врачом-ортопедом. На занятиях с ним ребята разминаются, лазают на вертикальной стене, ходят по специальным снарядам, ставя стопу в разных плоскостях — это помогает исправить плоскостопие и искривление ног. Игорь Попов занялся темой лечебного скалолазания в 2020-ом году, когда испробовал этот вид спорта на себе. С коллегами разработал комплекс упражнений на развитие координации, активизацию мышц стопы, восстановление осанки.

— В ортопедии развивается кинезиологическая тенденция — ее суть в том, что многие ортопедические проблемы решаются не подбором стелек и волшебных уколов, а повышением тонуса и расслаблением определенных групп мышц, — объясняет врач. — Снаряды задействуют рецепторы, которые напрямую отвечают за равновесие и координацию. Примерно за полгода-год добиваемся подъема свода стоп, исправляем начальные нарушения осанки, деформации ног — «иксом» или «колесом». Это проблемы не костных структур, а тонуса мышц — их можно решить без применения артезов и других ортопедических приспособлений.

Ортопед признается, что таким образом возможно помочь все-таки не во всех ситуациях — например, он не берет запущенные случаи сколиоза или искривления ног. Игорь объясняет: таких пациентов должен сопровождать один лечащий врач, который задействует не только упражнения, но и другие методики — например, корсетирование. На скалодром же Игорь зовет и взрослых — говорит, на себе проверил, что этот спорт помогает поддерживать здоровье при сидячей работе. 

По словам родителей и врачей Вовы Столярова, по тесту Векслера (выявление уровня интеллекта у детей, прим. ред.) у ребенка 79 баллов. Это буквально на один балл ниже нижней границы нормы. Такой уровень называется «пограничным интеллектом», с которым человек может относительно нормально жить и обслуживать себя. Но для этого требуется ежедневная работа и реабилитация. Занятия скалолазанием дают заметные результаты и, главное, надежду, что Вове будет легче выйти в большой мир.