Сегодня утреннюю историю про работу на «скорой» вам рассказывает студентка Уральского медицинского колледжа Челябинска Ульяна Борисова:
Кажется, был конец марта – еще холодно, к шести уже стемнело. Я была на сутках с новым напарником. Диспетчер передал сообщение: «Женщина, 68 лет, отдышка, высокое давление, головная боль. Степень срочности – III (самая низкая)». В адресе указаны только улица и номер дома. Это был рядовой для «скорой» вызов. Обычно мои одногруппники запоминают ножевые ранения и крупные аварии, а мне в душу запала сердечная баба Нюра – так звали нашу пациентку.
Суббота – нескончаемый поток вызовов, особенно с утра, когда после бурно проведенного вечера пятницы наступает тяжелейшее утро – закономерность выходных. Пациенты были несложные, но почти всех увозили на госпитализацию. На одного человека – от 40 до 60 минут. А это значит, что пообедать мы если и успеваем, то в большой спешке: на лету выхлебать суп или дожевать бутерброд, пока бежим до машины. Так и вышло в эту смену. А мечталось выпить чаю и немного отдохнуть.
Мы доехали до адреса, «зарядились» – взяли с собой аппарат для снятия ЭКГ, семикилограммовую укладку (оранжевый чемоданчик), перчатки, медикаменты, – а у дома никого нет. Соседка пациентки крикнула нам, что «баб Нюра замерзла и поднялась к себе», сказала, куда идти. Поднявшись на этаж, мы увидели старенькую дверь, из-за которой доносится манящий запах чего-то съестного. «Пирог» – мелькнуло у меня в голове.
Старушка встретила нас скорее, как долгожданных гостей, чем медиков. Пока мы доставали оборудование, словоохотливая бабушка успела нам рассказать про свое бытье: мол, одиноко, дети редко навещают – семьи, работы. Я мельком окинула взглядом жилье: безупречный порядок и чистота. На вид бодрая женщина то и дело расспрашивала нас, как дела на «скорой», много ли «ковидных» вызовов, устали ли мы. Меня кто-то дернул за язык сказать, что вызовов очень много, иногда даже чаю попить не успеваем за суточную смену.
А с кухни так по-домашнему доносился аромат выпечки, громко засвистел чайник. Баба Нюра попросила его выключить. С разрешения старшего напарника я прошла на кухню (ходить по квартире нам строго запрещено). На столе было как-то по-праздничному накрыто: чайные кружки, видно, из старинного сервиза, ваза с шоколадками и конфетами, в центре – пирог. «Угадала» – подумала я. Закрутила газовый вентиль и вернулась к пациентке, которая тут же соскочила со словами «Ребята, мне полегчало! А давайте чай пить!». Под ногами у нее семенила кошечка, помните, как в «Серебряном копытце», терлась о ноги хозяйки и будто так же приговаривала «Прррравильно говоришь, пррравильно».
Мне очень хотелось попить чай с этой милой старушкой, но понимая, что нас могут ждать тяжелые пациенты, которым нужна срочная помощь, пришлось старушку расстроить. Уже на пороге баба Нюра вручила нам по шоколадке, пожелала легких смен. Сообщать об этом вызове, как ложном, нам совсем не хотелось. Карточку заполнили по опыту аналогичных вызовов.
Когда спустились к машине, напарник сетовал, что на «вызове на чай» мы зря потеряли время. А у меня остались теплые воспоминания об этой милой старушке, которой стало одиноко, и некого напоить чаем. Навещайте чаще своих стариков, чтобы нам не приходилось их спасать и от одиночества.
Опытные коллеги потом рассказали, что напоить чаем, накормить обедом или ужином челябинские пациенты пытаются часто. Особенно это было заметно во время того, когда бушевал «ковид».
