«Рыночные отношения»: как живет «китайский» базар у поворота на ЧМЗ

Есть мнение, будто старые-добрые вещевые рынки окончательно канули в лету и остались в прошлом, растворились в дыме сигарет с ментолом вместе с лосинами, «вишневой девяткой» и братками в малиновых пиджаках. Однако это только кажется: вещевые рынки по-прежнему существует, хотя их эпоха ушла.

Корреспондент «Хороших новостей» Даша Зайцева отправилась на легендарный вещевой рынок у поворота на ЧМЗ, познакомилась там с Аладдином, попыталась разгадать тайну имени Миша, и узнали много ли на рынке гостей из Поднебесной. 

Час пик. У главного входа в будние дни припарковано немало машин. Аромат кухни из Чайханы раздается из-за угла. Названия местных кафе намекают на интернациональный характер торговли: тут и «Шелковый путь», и «Восток», и незатейливое «Горячее питание». На вывеске, встречающей посетителей изображено традиционное китайское жилище, а под ним слово «Китай», ниже — слово «рынок». Я подумала, что слово «китайский», вероятно, пришлось сократить. Возможно, не хватило места на вывеске.

На пути вижу охранника — с виду доброго. Спрашиваю у него про вывеску, про торговлю.

«Сам на рынке тоже закупаюсь. Не знаю, как для других людей, но для меня — это нормально», — скромно поделился мужчина, его зовут Олег Геннадьевич. 

Спустя пять минут к нему подходит коллега, который со знанием дела добавляет: «Не забудь говорить им (торговцам из КНР прим. ред.) "конничива", это приветствие на китайском». Благодарю его за совет. Мы прощаемся. А я тем временем проваливаюсь в клокочущий «Китай-рынок». 

Когда я была маленькой, мне казалось это место гигантским. Но я успеваю обойти его минут за 15 минут. Сначала присматриваюсь. За пределами рынка людей, кажется, намного больше, чем внутри. Одна миниатюрная женщина азиатской внешности ест лапшу, параллельно торгуя фруктами. Вид у нее спокойный, я бы даже сказала, расслабленный. Рядом стоит ряд шезлонгов — лежанки для сна наяву. Я аккуратно подкрадываюсь к одному мужчине, который безучастно следит за покупателями. Он продает рюкзаки.

«С самого начала здесь одни китайцы работали. Сейчас их мало. Они просто старые, им сил не хватает. А я молодой, поэтому торгую. У меня тут также торговали брат, тетя и ее сын. Люди закупаются здесь, потому что выбора больше, плюс, цены доступнее», — мужчина представляется Мишей, говорит, что так проще, потому что якобы его реальное имя выговорить никто из русских не сможет. 

Вновь прохожу рынок от начала и до конца. Девочка в одном из закутков ругается со своей мамой, потому что та хочет купить платье, которое ей не нравится. Рядом женщина весело торгуется с продавцом. Судя по разговору, цену удалось сбросить на 300 рублей.

Возвращаюсь в ту самую точку, от которой начала путь. Замечаю колоритного восточного мужчину, торгующего канцелярией. Бодро подхожу к нему, пытаюсь заговорить. Только меня он совсем не понимает. Говорю громче в надежде, что это хоть как-нибудь исправит ситуацию. Мужчине становится меня жалко, поэтому он окрикивает своего коллегу. Тот понимает русский язык чуть-чуть получше.

«Работаем здесь больше 20 лет уже. Ты сфоткать нас хочешь? Лучше не надо. Иди-ка с кем-нибудь еще поговори. Запиши меня именем Миша, — видимо им всем нравится имя Миша — Свое называть не буду». 

Я расстраиваюсь, что ни с кем не могу нормально поговорить об особенностях торговли и быта на «Китайском рынке».

Из задумчивости меня вырывает грубый голос: «Ты велосипед брать будешь или нет? А если у тебя уже он есть — бери механику к нему», — никаких велосипедов поблизости нет, а голос принадлежит пожилому живчику с густыми смоляными бровями и седой бородой до груди. На голове у него ярко-красная тюбетейка. Он всем телом прислоняется к ковру — так удобнее.

Тем временем, в магазине справа от меня продавец разворачивает ковры, показывает покупателям. Жду, когда люди выйдут, потому что они заслоняют весь проход. Дедушка с бородой меня подгоняет: «Здесь обойти можно. И не иди так, будто заморожена!». 

Покупатели выходят с новым ковром. Я захожу, первым делом спрашиваю у продавца славянской внешности, что за колоритный дедушка сидит снаружи, на что получаю потрясающий ответ:

«Не знаю, Аладдин какой-то. Уже несколько часов там сидит. Ко мне каждый день странные покупатели заглядывают», — делится мужчина, зовут его Андрей Владимирович.

Андрей работает на «Китайском рынке» уже 24 года. Он признает, что рынки больше не актуальны, и покупателей мало. По его словам — это стадия выживаемости, а расцвет у «Китайского» произошел в 90-х. Этот «золотой век» мужчина застал и вспоминает его с ностальгией.

«Название рынку придумал второй учредитель. Раньше здесь, в действительности, работали одни китайцы. А потом рынок как стал разваливаться, так те и стали уезжать. В 2006 году их много уехало», — поясняет Андрей.

По его словам, чтобы стать успешным продавцом, нужно иметь чистую речь и хорошо общаться с людьми. А еще, на рынке все привыкли, что нужно торговаться.

«Например, китайцу назначали 1000 рублей. А он ковер продал за 2500. Редко кто сбивал эту сумму до 600 рублей. Они (торговцы из КНР прим.ред.) только притворяются, что ничего не понимают. На деле ж, торгуются прекрасно. Они не понимают только те вопросы, которые им неудобны», — предупреждает Андрей Владимирович.

Уже наступает вечер. Кажется, что из-за облаков вот-вот появится дракон, который озарит своим сиянием округу и скроется за солнцем.

Снаружи старичок, которого Андрей Владимирович в шутку назвал Алладином, все так же полулежит, прислонившись к коврам. Я представила, что когда часы пробьют шесть вечера, он выхватит первый попавшийся ковер и взлетит на небо, где будет пасти облака, как стадо овец.

Ухожу и размышляю, почему, если рынки более не актуальны и по словам Андрей Владимировича, у них наступила «стадия выживаемости», туда каждый день приходят люди, разворачивают ковры, развешивают спортивные костюмы и непременно торгуются? Возможно, дело не совсем в деньгах, а в чем же тогда? 

Тем не менее, вещевые и даже продуктовые рынки с каждым годом стираются с карты города. Если в 2000 году в Челябинске работало около сотни рынков с капитальными и временными строениями, то сегодня их с трудом наберется несколько десятков. Эпоха, когда можно было поторговаться и примерить джинсы, стоя на картонке за ширмой, окончательно завершилась.