Сегодня утреннюю историю с привкусом заупокойной жути вам расскажет главред "Хороших новостей" Александр Олексюк.
***
Разминался на турниках в сквере у дома, рядом скамейка, а на ней — две бабули. Одна — в платье и соломенной шляпе канотье, другая — попроще — в блузке и в какой-то вязаной полуермолке, не знаю как называются такие головные уборы. Пожилые дамы обмахивались веерами и общались, хоть и негромко, но я их слышал.
— А вот вы, Лидия Петровна уже выбрали фотографию? — спросила женщина в канотье и деликатно смахнула с блузки подруги налипшие "снежинки" тополиного пуха.
— На памятник-то?
— Да, да.
— А то как же! — Лидия Петровна, кажется, даже немного обиделась от такого нахальства: кто-то мог подумать, будто она до СИХ ПОР не выбрала фотографию. — Давно еще. Я там не лет на десять моложе. Как мужа схоронила, так специально пошла в фотоателье в магазин "Семья" на улице Сони Кривой. Хороший снимок получился, хоть сейчас иди — помирай.
— Всегда успеем! — с воодушевлением ответила ее спутница, а потом спросила уже тише, я разобрал лишь общий посыл вопроса. — А он вам, муж в смысле, Владимир Геннадиевич, являлся?
— Когда схоронила уже? После этого, да?
— Да.
— Являлся.
— И что вы?
— Ничего. Ну испугалась, конечно, немного, перекрестилась, он и ушел.
— Нельзя им позволять являться, милая Лидия Петровна. Я по ТВ-3 слышала. В передаче. Ни в коем случае! Они нашу энергию высасывают. Вот так! — женщина закатила глаза и с силой втянула воздух, как будто задерживала дыханием перед нырком.
— Верно говорите, — закивала ее подруга и вдруг засмеялась. — В следующий раз явится, я в него его же портсигаром мельхиоровым запущу. Остался, а выбросить жалко. Ох и достал же он меня со своим табачищем.
Дальше бабушки разговаривала уже о рассаде и внуках, а я задумался о тяжелой женской доле. Всю жизнь Владимир Геннадиевич высасывал энергию из Лидии Петровны (наверное, поэтому и умер раньше) и даже после смерти не дает ей покоя. Вот уж, действительно, паразит.
Иллюстрация: картина Арсения Чернышева "Анна смотрит телевизор" 1979 г.
