Спасатель Марат Бутасов: "Лежу я в амуниции на голой девушке, держу ее и думаю: ну, на какой еще работе такое случится?"

43-летний Марат Бутасов — этот тот, кто профессионально приходит на помощь. 16 лет он трудится в челябинской службе спасения и помогает, помогает, помогает: выручает утопающих, достает пенсионеров из лифтов, деблокирует пленников разбитых машин и занимается еще бог весть чем: за годы работы накопился целый вагон историй. 

Перед началом смены "Хорошие новости" приехали к Марату в гости, чтобы за чашкой чая расспросить его о службе и послушать несколько убойных историй из богатой практики спасателя ЧСС. 

У вас должность называется "спасатель первого класса". Это значит, самый высший "дан"?

— Самый высший "дан" — это "спасатель международного класса". Это те ребята, которые выезжают за границу и работают там. К ним более высокие требования. А вообще да, здесь спасатель первого класса — это практически самый высший "дан". Я шестнадцатый год работаю спасателем. Из 43 своих лет. Вернее мне вот, совсем скоро, 1 ноября 43 исполняется.

Получается, вам было 27 лет, когда вы решили стать спасателем? Или не решали, а работа  сама вас нашла? Как было дело?

— Я учился в техникуме на электронщика, потом служил в армии, а после армии пошел работать в органы внутренних дел. Сначала трудился в отделе розыска начальником оперативно-розыскной бригады. Позже — во вневедомственной охране Курчатовского РУВД. Здесь надо отвлечься и сказать, что когда я учился в школе, то активно занимался горным туризмом, и для дальнейшей работы спасателем у меня в принципе была соответствующая подготовка. Так вот, когда спустя годы я подумывал сменить место работы, то повстречал знакомого — с ним мы и занимались горным туризмом. Он на тот момент уже работал спасателем и он  позвал меня. Я сомневался, если честно, советовался с супругой. Наталья мне тогда сказала, мол, если ты станешь спасателем, я тобой еще больше буду гордиться. Так я и решился. Кстати, в 2001 году спасатели получали 3000 рублей, а я работал первое время по договору и около года получал 600. 

И что, нужно было сказать: "хочу быть спасателем" и вот вы уже в строю?

— Нет, не достаточно. Год я работал по договору, потом сдал все нормативы, зачеты и только потом меня приняли в штат спасателей. Раньше, чтобы устроиться спасателем, нужно было пройти целую школу жизни. В доме, где был магазин "Ритм" находилась наша служба — она называлась, кажется, "гражданской защитой" или типа того.  Там был диспетчер, который принимал все вызовы подряд. Если вызов касался службы спасения, то диспетчер переадресовывал звонок на спасателей. Принимать такие звонки назначили меня. Это было необходимо, чтобы понять специфику работы, специфику взаимодействия разных служб. Так вот, я отвечал на звонки и назначал бригады на выезды — работы было настолько много, что я дома даже иногда на телефонный звонок отвечал: "Служба спасения, слушаем вас". А еще я готовил еду на всех.

То есть?

— Это входило в мои обязанности: накормить спасателей обедом, ужином и приготовить завтрак на завтра.  От телефона до плиты расстояние было небольшое, поэтому если поступал звонок, я бросал готовить и принимал вызов. И еще два раза за смену нужно было навести порядок в помещении. Сейчас такую школу спасатели не проходят. А жаль, это ведь как продолжение армии. Кроме того, по истечении трех-четырех месяцев дежурки, тебя ставили водителем в команду спасателей. Ты водишь машину и страхуешь, посильно помогаешь во время вызова. Тогда мне пришлось осваивать "уазик" — спасатели ездили на "уазиках" . Мне, после своего 412-го "москвича", было непривычно: габариты, динамика, посадка — все другое. Около года я обслуживал "уазик", возил бригаду, помогал и втягивался в профессию. И только потом меня приняли в штат.

Помните свой первый вызов?

— Да. Их было два. День был морозный, зимний. Первый вызов был от людей, которые беспокоились за своего родственника — мужчина средних лет находился в квартире, но дверь не открывал. Квартира была на третьем этажа,  и когда мы оказались внутри, картина предстала ужасающая. Человек просто сидел на диване, но был мертвым.  А второй вызов был из района собора. Там, в районе улицы Кыштымской стоял большой коллектор с горячими трубами. В этом коллекторе произошел пожар, в результате чего погиб человек. Скорее всего, это был бездомный. Тело нужно было извлечь. Я тогда уже был подготовлен к работе с изолирующими противогазами — с противогазами, у которых воздух в баллонах. И я, собственно, пошел. С подстраховкой, в аппарате, в спецкостюме. Думал тогда, что вид изуродованных тел меня шокирует. Но нет, не шокировал. 

Но мы все-таки, “Хорошие новости”, расскажите какой случай — только со счастливым концом — вспоминается больше всего?

— О, этот вызов я запомнил навсегда, лет десять назад у Шагола. Там стоит стела, и на ней взлетающий самолет. На него, на самую кабину, взобралась полностью обнаженная 24-летняя девушка. Фигура у нее была, кстати, прекрасная (смеется). Всю одежду, даже включая кружевные трусики, девушка оставила на клумбе у основания стелы. Как я понял, у нее случилась белая горячка.  На попытки полицейских и психиатров приблизиться, девушка реагировала бурно и грозилась прыгнуть. При этом, она держала руку у уха и говорила с Богом. Это я позже понял, когда поднялся к ней. Прямо под девушкой, в том месте, куда она хотела прыгать, шел металлический кованый заборчик с острыми штырями — то есть в случае прыжка, могла напороться и поминай как звали. Нужно было подвести ее к широкому пространству на этой стеле, чтобы она приблизилась ко мне, и я бы ее обезвредил.

Как же вы наверх попали?

— Я к ней подошел до определенного предела, пока она сильно не занервничала. И позвонил жене. Рассказал ей всю ситуацию и говорю, мол, ты мне подыграй. А девушка, видимо, Всевышнего ожидала — он, по ее разумению, должен был на этом самолете ее забрать. И вот я делаю вид, будто с Богом говорю: "Знаешь, ты ее к себе не бери. Она не заслужила". Девчонка соображает, что я, значит,  Богу-то на нее наговариваю и начинает злиться, приближается ко мне. Я немного попятился, довел ее до того широкого места и она ринулась на меня. Это, в принципе, было тем, чего я добивался. Дальше — дело техники: подсечка, мельница, все. И вот лежу я в своей амуниции на голой красивой, в принципе, девчонке, жду других спасателей, держу ее и думаю "ну на какой еще работе мне так случится полежать".

То есть, получается, спасатель должен быть еще и психологом, чтобы так вот четко все просчитать?

— Я не сказал бы, что просчитал все четко. Но да, должен быть. Хотя, за почти шестнадцать лет практики ни одна ситуация не повторилась до "точь-в-точь". Всегда есть вариации, и поведение твое будет зависеть от них. Где-то человек просто стоит, а где-то стоит перед стулом — поведение мое в обоих случаях будет разным. Где-то человек стоит в метре от окна, а где-то на подоконнике сидит. Ох, я тут еще один случай вспомнил. Рассказать?

Конечно!

— Мы с Сашей, коллегой моим, отправились на вызов в девятиэтажку. Ситуация складывалась, как в американском кино: толпа людей под окнами, все что-то кричат, скандируют, а наверху, на седьмом этаже, под "спайсом" в одной ночнушке стоит девушка. Она полностью вылезла за балкон, держалась руками за край, а ногами стояла на трубе слива под балконом. И мало того, что нужно было потихоньку вскрыть квартиру, еще надо было очень осторожно пробраться в комнату. И вот в тот самый момент, когда она нас уже засекла, она расцепила руки, оторвалась от балкона… и мы в самый последний момент успели ее схватить. Буквально в воздухе. Толпа внизу едва ли не открывала шампанское — крики и аплодисменты слышал весь район.

А что до людей, попавших в чрезвычайную ситуацию в ясном уме. С ними спасатели как-то поддерживают связь "после"?

— Нет. Вы знаете, это вообще редкость. На моей практике был только один случай и то не со мной. Девушка на легковушке попала в ДТП — врезалась в грузовик на Троицком тракте. Ее, без сознания, из машины извлек наш сотрудник и передал "скорой". Спустя полгода она восстановилась, поправилась и нашла его, пришла на службу и поблагодарила. Но я, честно сказать, не жду благодарностей, я все понимаю: человек, побывавший в экстремальной ситуации, с точки зрения психологии испытывает потом определенную степень унижения. Он пытается все забыть, абстрагироваться. И это нормально.

Скажите, Марат, а есть ли набор каких-то действий, которые люди сами не должны делать ни в коем случае, если видят человека, попавшего в беду? В смысле, есть что-то, чем можно случайно навредить?

— Каждая ситуация особенная. Поэтому единственный совет — в первую очередь вызывать спецов. Чтобы уже они приняли решение: извлекать ли человека из машины после ДТП, как это делать и прочее. Или, например, если речь о возгорании — вытаскивать человека надо однозначно. Опять же — как? Я только однажды столкнулся с тем, что пьяная толпа спасла жизнь людям и сработала абсолютно правильно. Вызов был утренний — к ДК Колющенко. Хлебная машина рано утром развозила хлеб, а на иномарке в этот момент неслись парень с девушкой. Кто-то кому-то не уступил, и они столкнулись. Грузовик — ЗИЛ-130 — опрокинулся набок, хлеб рассыпался по дороге, иномарка загорелась. Все это наблюдает пьяная толпа, которая идет с дискотеки. Бензин продолжает разливаться. И люди соображают, что окровавленных ребят из иномарки надо вытаскивать, что, собственно, и делают. Только они их оттаскивают на 10-15 метров в сторону, машина взрывается. Это все происходит до нашего приезда. Когда нам сообщили, что на месте ДТП возможно возгорание, я достал двухлитровый огнетушитель. Как сейчас помню — мчались по мосту над Меридианом. А когда подъехали к месту происшествия, я огнетушитель убрал — пламя поднималось этажа до пятого-шестого. Огнетушитель бы не помог. Но ребята из иномарки были живы.

Знаете, мы за последние полтора года рассказали с десяток историй, в которых землякам помощь в ЧС оказывали соседи или прохожие. Не кажется ли вам, что…

— Что тенденция очеловечивания наблюдается? Да, есть такое. Раньше как было: случилось ДТП, и люди едут мимо, мол, останавливаться себе дороже. А сейчас такое встретишь все реже. Люди сближаются, это чувствуется.

У вас в коллективе тоже? Какая у вас команда, дружная?

— Конечно, мы же вместе работаем более десяти лет уже. В любой критической ситуации мы друг друга понимаем с полуслова. Это очень серьезный, очень сильный фактор. Он, кстати, в силовых структурах тоже культивируется. Этакая сработанность подразделения, сплоченность группы. А если люди вместе не только работают, но и отдыхают, как мы: с семьями, с детьми, на рыбалку, в поход… Тогда еще лучше.

Кстати, о супруге. Она 16 лет назад, вы сказали, дала вам напутствие работать спасателем. Не пожалела?

— Нет, мнению она своему не изменила. Она до сих пор считает, что круче меня вообще нет никого (смеется). У нас две дочки растут: Алиса уже первокурсница и Екатерина.

Марат, еще такой вопрос. У спасателей есть ведь наверняка свои словечки, хохмы, байки. Расскажете парочку?

— Бывает, когда один спасатель, собираясь на вызов, спрашивает у других, мол, что за вызов-то, куда едем? Ответом может быть — "волосы вовнутрь". Это выражение родилось из реального случая. Однажды мы приехали на вызов в четыре утра, а там бабушка в старческом маразме делает всякую ерунду. Грустный участковый, которого тоже "подорвали", стоит и абсолютно серьезно нам жалуется: "Ох, устал я от нее. У нее волосы вовнутрь растут и мозг ей щекочут". С тех пор "волосы вовнутрь" означают психическое расстройство у человека, к которому мы едем. А еще иногда мы в конце дня говорим, что сегодня нам "вагон бабушек завезли" — это если весь день ездили по пожилым людям: ключи забытые искали, двери вскрывали и прочее.

А вы смотрите фильмы про спасателей? Там много правды о вашей реальной работе?

— Фильмов таких мало. Но как-то я смотрел сериал про московских спасателей, и там было много правдивых фактов, историй. Одна вообще точь-в-точь как у нас. Наверное, такая есть в каждом городе. Вызов от женщины: приезжайте, помогите, муж в квартире, дверь не открывает, наверно, что-то случилось. Мы приезжаем, проникаем в квартиру по веревкам через форточку. А мужик там с любовницей! И он нас умоляет, мол, не губите семью, давайте вы мою подружку спустите по веревкам вниз, а жене мы просто дверь откроем. Мы на такое пойти, естественно, не можем — это опасно, у девушки нет подготовки. Жена продолжает долбиться в дверь. Ситуация критическая. Мы берем любовницу, ставим ее в уголок за входной дверью, чтобы, когда та откроется, девушку прикрыло. Жена кричит "Я знаю, он там не один, пустите меня!", мы открываем дверь, она врывается в квартиру, бежит к мужу. Тот уже лежит на кровати и симулирует сердечный приступ. Любовница в этот момент быстро ретируется в подъезд. Проявили ли мы тогда мужскую солидарность? Нет, не думаю. Просто, может быть, действительно, спасли семью. Да и зачем нам скандалы?

Наш традиционный вопрос — какая у вас, Марат, спасатель первого класса, самая свежая хорошая новость?

— Хм, пожалуй, я не буду говорить, что скоро открывается сезон охоты на зайцев. Наверное, вам это не подойдет. Я, можно скажу, какая новость была бы для меня самой хорошей? Если бы всем спасателям — независимо от того, городской это спасатель или областной, или федеральный — можно было бы после 15-ти лет службы выходить на пенсию. Пока что это прерогатива только федеральных спасателей. Я, не то чтобы хочу на пенсию, я хочу справедливости. Хочу иметь такую возможность.

И последнее. Недавно СМИ, что называется "расшарили" видео по спасению мужчины из трясины, из болота. Вы, насколько нам известно, к этому как-то негативно отнеслись. Почему?

— Я к комментариям на различных ресурсах отнесся негативно. К сожалению, люди часто пишут, мол, зачем таких спасать, мол, если человек пьяный, то сам и виноват — пусть погибает. Или что-то вроде "это животные, а не люди, у них надо забирать квартиры", "бюджет тратится на спасение вот таких уродов" и прочее. А почему, собственно, если человек пьян, спасать его не нужно? Я против такого отношения. Неважно бомж это или депутат, пьяный или трезвый — относиться к нему нужно, как к человеку. Я вам так скажу. Вызов этот был непростой — мужчина оказался в центре болота. Это технический водоем, поселок Федоровка. Далеко. По всей вероятности, он в трясине просидел всю ночь. Его обнаружила охрана предприятия неподалеку, когда делала обход. Мужики услышали стоны из камыша и вызвали нас. Нам пришлось для операции по освобождению использовать лодку, специальные костюмы. Долго пробирались к нему, там ведь засасывает в болото страшно — вы не думайте, что спасатели ничего не боятся. Не боится только идиот. Так вот, когда мы до него добрались, мужчина говорить не мог — видимо, переохлаждение сильное. Не исключаю, что у него и психическое расстройство, не важно. Он не мог сказать, даже как его зовут. Экшн-камера, с которой ведется запись, была закреплена на моей голове. Я его первым увидел. И знаете, не был он пьяным. Шок, травма, расстройство психики — да, что угодно. А многие потом так его осудили… Это было очень неприятно.