Отцу Андрею Калашникову 40 лет, 19 из которых он священнослужитель. Батюшка служит в храме "Утоли моя печали", что на озере Смолино практически с момента его освящения — с 2000 года и… уже десять лет не встает с инвалидного кресла. Диагноз мышечная амиотрофия он узнал, едва окончив духовное училище. Но не сдался и укрепился в решении стать священником. В коляске с символичным названием "Надежда" он исповедует прихожан, отпевает почивших и помогает просящим, хотя помощь нередко нужна ему самому.
Мы решились отвлечь отца Андрея от дел и попросились на интервью. Этот, с виду хмурый и задумчивый мужчина, охотно согласился. Скромно улыбаясь, он рассказал, что привело его к вере в Бога, как он "входит" в алтарь, кто ему помогает и главное — как борется с отчаянием, из-за невозможности полноценно служить литургию.
Батюшка, вам 5 сентября исполнилось 40 лет. Сколько из них вы являетесь священнослужителем?
— Меня рукоположил митрополит Иов в 1997 году. Причем второго июля — в дьяконы, а шестого — уже в священники. Всего четыре дня я был дьяконом.
Вы уже тогда передвигались на коляске?
— Нет, на коляске я передвигаюсь последние десять лет. Болезнь мне диагностировали в 19 лет. Вернее, я ее тогда стал ощущать — появилась слабость в стопах, потом в ногах и в руках начало прогрессировать.
О том, что вы станете священником, знали всегда? Или поначалу готовились к другому будущему?
— К вере я пришел в 1993 году. После прочтения книги Серафима Роуз "Душа после смерти". Крещение принял в августе и стал регулярно посещать храм. И потом… где-то в 1994-м году стал задумываться о том, чтобы посвятить себя Богу. Стать монахом или священником в миру. Хотел сначала поступить в Тобольскую семинарию, но не получилось.
Как же так?
— Не приняли по какой-то причине. Возможно, слишком молодой был. Но в том же году у нас открыли духовное училище, и я поступил туда. На второй год обучения — там учились всего два года — стали появляться подозрения на болезнь. И летом 1996-го начал ощущать слабость в ногах.
Как вы отреагировали?
— Спокойно совершенно: особо не обращал внимания. Да и потом, когда уже диагноз поставили, паники не было. Я никому не говорил, в себе носил. Даже, когда первый врач, что меня смотрел в больнице на Северо-Западе, профессор Лившиц, сказал "ты ходить не будешь". Потом я в больницу ложился, лечился. Мне плазмаферез делали, но стало еще хуже, я стал слабее. Жена Вероника была рядом со мной уже тогда, детей у нас на тот момент еще не было.
То есть все ваши четверо детей — и дочка, и три сына — знают папу уже на коляске?
— Нет, дочка старшая Иустина, ей 18 лет, помнит меня еще без нее. А мальчики, да. Смотрят на меня спокойно, относятся к этому нормально, с пониманием. Хотят, конечно, чтобы я ходил (улыбается). Причем неизвестно до сих пор — генетическая ли это болезнь? Есть ли риск, что она передастся детям?
Когда вы поняли, что ваше будущее будет связано с инвалидным креслом, были попытки оставить службу, сложить сан?
— Были. Сан, конечно, не хотел сложить, просто думал уйти в заштат. Я тогда просил совета у старцев из Почаевской лавры (Монастырь в Почаеве, Украина — прим. ред.) — это несколько монахов, которые попали в наши края, когда при Хрущеве начались гонения на верующих. Несмотря на то, что они обитали совсем рядом, я с ними общался только через письма, так как они к себе никого не допускали, и жили, как нищие. Добрые люди помогали им, чем могли: продуктами, деньгами, вещами. Монахи говорили, что боятся потерять молитву, уединение, используя все эти "блага", привлекая к себе народ. Я обращался к ним за советом не раз, но одно из обращений было как раз о сомнениях по поводу оставления службы. Ответ я получил категорический: "Пускай даже не думает оставлять служение! Ни в коем случае!".И еще они мне давали совет по поводу болезни, что бы я молился Божией Матери и делал упражнения.
Отец Андрей, как к "батюшке-колясочнику" относятся прихожане? Чувствуете на себе жалость человеческую или, может быть, какое-то особое доверие — все-таки, испытание, через которое вы проходите, оно очевидно.
— Такого не замечал. Кажется, относятся ко мне так же, как и к другим священникам. Вокруг себя я людей не собираю. Да и я к людям отношусь как священник — как иначе: исповедую людей по субботам, воскресеньям, праздникам. Сижу возле аналоя на коляске, а человек либо встает рядом со мной, либо встает на колени и исповедуется. В храм приходит много болящих: со многими душевными и телесными недугами. Есть у нас одна прихожанка на коляске. Разные люди приходят, но словами вроде "посмотри на меня" я их никогда не наставляю. Это не скромно, да и так очевидно. Если кто-то захочет с меня взять пример, он и так возьмет. Пытаюсь жить по заповедям Христовым насколько это возможно. А даю ли пример, пусть люди сами скажут.
То есть, технических сложностей для вас нет при исповеди. А что насчет службы — вы ведь участвуете в богослужениях?
— Да, участвую, по возможности, когда свободен от исповеди — предстою у престола, сослужу настоятелю и священнослужителям нашего храма. То есть, во время службы не передвигаюсь, только возгласы произношу — это чаще всего после исповеди.
А как же вы в алтарь попадаете, пандусов-то нет?
— Помогают. Помогают мужчины-алтарники. Поднимают меня. Или прихожане. Домой заезжаем также — мы живем на первом этаже пятиэтажки. Кто-то всегда поможет.
Ездите на требы?
— Нет, уже больше десяти лет не ездил. Чтобы квартиру освятить, например, нужно ведь вставать, крестики клеить, елеем помазать, какие-то действия совершать, физически проблематично. Требы только в храме совершаю: отпевания, панихиды. Крещения тоже практически не совершаю, очень редко.
Батюшка, но что же это получается — вы хотели стать священником и стали им. Но служить…
— Полноценно не могу, да. Ну, мне не горько от этого. Бывает, конечно, что очень хочется полноценно послужить, но я от этого не отчаиваюсь, принимаю, как есть. Принимаю как волю Божию. В моменты скорбей и болезней нужно благодарить Бога — это самое главное. Если Бога благодарить, на душе будет легко. А если человек отчаивается, унывает, начинает роптать, он только хуже делает своей душе, вгоняет ее в ад. Следует радоваться, духовно подниматься. И руки опускать не надо ни в коем случае — Господь увидит, что вы благодарны, и поможет обязательно, духовно поднимет вас.
Ваша болезнь сейчас прогрессирует?
— Нет. Пока не ощущаю ухудшений. В болезни вижу волю Божью. Один батюшка мне рассказывал, что был человек в Америке с таким же диагнозом, как у меня. И его полностью вылечили. Но после этого он раком заболел… Господь, конечно, и врачей вразумляет, направляет, дает знания, но все равно не все земные болезни есть шанс вылечить. Мне врачи говорили, что с моим диагнозом можно долго жить, потому что я заболел не в детстве. Если бы, скажем, я заболел лет в шесть, то во время взросления у меня могла бы случиться атрофия дыхательных путей. Господь укрепляет людей, помогает если для человека это полезно. Бывает, человек раком болен, а живет до 80-ти лет. Взять, хотя бы, преп. Амвросия Оптинского — у него было пять смертельных болезней. Врач, который его лечил, удивлялся, как он мог прожить до глубокой старости? А ему Господь помогал за его праведную, святую жизнь. А вообще, следует помнить, что если человек будет грешить, то болезни умножатся, душа и тело часто именно по причине грехов слабеют.
Мы вначале заговорили о вашей семье. Расскажите про детей, сколько им лет, как воспитываете. Вы — добрый папа?
— Наверное. Жена у меня строже, конечно. И это хорошо, ведь, если все добрыми будут, дети вообще от рук отобьются. Воспитываем мы детей по своему примеру — это главное в воспитании, чтобы родители были христианами, чтобы не ругались, не сквернословили, особенно при детях. Детей не школа и не детский сад воспитывают, а родители. И молитва за детей тоже очень важна. Чтобы воспитывать не своими силами, а с Божьей помощью.
Иустине 18 лет, Павлу — десять, Ване восемь, Грише два с половиной. Жена детей водит в церковь: через воскресенье, а исповедуются и причащаются в основном в Посты. Я не принуждаю, но напоминаю, чтоб ходили.
По традиции в конце беседы хотим спросить вас, отец Андрей, какая у вас самая свежая хорошая новость?
— Сегодня праздник (в этот момент зазвонил колокол, громко и благостно — прим. ред.) Крестовоздвижения Господня. Поэтому поздравляю всех с праздником!
